Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини] - Кэтрин Куртц

Морган сжал в кулаке медальон так крепко, что костяшки его пальцев, скрытые перчаткой, побелели; он не спускал твердого как камень взгляда с лица Ридона. Келсон неловко пошевелился в седле и после затруднительной паузы снова повернулся к Ридону. Арилан молчал, тоже считая, что Келсон должен сам принять решение, и знал, каким это решение будет.

— Вы предлагаете сделку, — осторожно начал Келсон. — Даже если мы согласимся на ваше условие, можем ли мы быть уверены, что Дерри, как вы говорите, жив и невредим?

Ридон отвесил изысканный поклон и указал на ожидающий в сотне ярдов от него эскорт. Он взмахнул рукой, и от группы всадников отделился человек в черном, тот, кого Келсон принял за монаха. Не доезжая несколько ярдов до Лионеля, всадник остановил коня и откинул капюшон. На мгновение его глаза встретились с глазами Моргана, но всадник в черном ничего не сказал. Никаких сомнений — перед ними был действительно Шон лорд Дерри.

Келсон смерил Ридона и Лионеля суровым взглядом и вызывающе проехал между ними, приблизившись к Дерри. Тот побледнел, и Келсон увидел, как пальцы юноши мертвой хваткой вцепились в высокую луку седла. Дерри знал, что поставлено на карту, и уже понял, каким будет окончательное решение.

— Это и правда вы, Дерри? — спокойно спросил Келсон.

— Увы, это так, государь. Я… Меня схватили сразу после того, как я узнал об измене Брэна. И я никак не мог вас предупредить. Извините.

— Я знаю, — прошептал Келсон. Он наклонился, чтобы дружеским жестом коснуться запястья Дерри, и отвел глаза.

Повернув коня, король приблизился к Лионелю и Ридону. Лицо его было совершенно белым на фоне малинового плаща, но руки уверенно и твердо сжимали поводья.

— Простите меня, Дерри, но вы, я надеюсь, поймете, что я должен так поступить. Я не могу допустить, чтобы женщин и детей использовали как пешки в грязной игре. — Он взглянул прямо в лицо Ридону. — Милорд, передайте вашему господину, что сделка не состоится. Леди Риченда с сыном действительно под моей защитой, и им ничто не угрожает, но я не могу ни просить их, ни позволить им отдать себя в руки моих врагов — даже ради спасения жизни одного из моих самых преданных и самых любимых лордов.

На лице Дерри мелькнула бесстрашная и немного вызывающая улыбка, прежде чем он покорно склонил голову.

Ридон кивнул.

— Я предвидел такой ответ, милорд. Я понимаю вас. Но, конечно, не могу обещать, что это не разгневает моего короля, и он найдет способ отомстить. Не в его обычае нарушать слово, данное тому, кто ему исправно служит. Боюсь, это ваше решение будет стоить вам недешево.

— Я готов к этому.

— Ну хорошо же.

Ридон снова поклонился, они с Лионелем повернули коней и дали Дерри знак возвращаться к застывшим в ожидании стражам. Дерри в последний раз взглянул на Моргана, подчиняясь приказу и возвращаясь во вражеский стан. Он ехал, гордо подняв голову; Морган знал, что он едет навстречу своей смерти. Не в силах больше смотреть, генерал-Дерини развернул коня и поскакал к лагерю гвиннедского войска. Келсон и Арилан молча последовали за ним. Как и Дерри, они не оглядывались.

Дункан Мак-Лайн смотрел, как трое всадников приближаются к ним, по их виду догадываясь, что встреча оказалась безрезультатной. Он тоже узнал в третьем всаднике Дерри, разглядев его в подзорную трубу, и он понимал, какое решение придется принять королю Гвиннеда. Рядом с Дунканом с самодовольным видом сидел на коне лорд Торваль. Его батистовая накидка все так же сияла в лучах солнца. Молодое лицо его было безмятежным и даже радостным, руки свободно лежали на луке седла. На мгновение Дункану показалось, что молодой лорд не совсем в своем уме, так мало он, казалось, заботился о собственной безопасности. Справа от Торваля Варин нервно крутил рукоятку меча, глядя на происходящее у него перед глазами, извиваясь, как рыба на сковородке, от бессильного гнева. Оба стражника стояли немного позади, переводя взгляды с заложника на возвращающегося короля и его спутников. Внешне все выглядело мирно и спокойно, как во сне, но внезапно Дункан понял, что это еще не конец.

И вдруг началось. Когда возвращающиеся всадники отъехали от места встречи не больше, чем на дюжину ярдов, на передней линии вражеских позиций неожиданно закипела работа. Одновременно пятьдесят крепких столбов были быстро подняты и опущены в заранее выкопанные ямы. К каждому столбу на самом верху была крепко прибита перекладина, с которой по обеим сторонам столба свешивались веревки с петлями на конце. Когда столбы с глухим стуком встали в ямы, Дункан привстал в стременах, поднес к глазам подзорную трубу и сдавленно вскрикнул — не менее сотни пленников в голубых с малиновым, отделанных серебром кассанских мундирах вывели и поставили под перекладины.

В центре Дункан увидел развернутое кассанское знамя, знамя своего отца. А потом он увидел на невысокой платформе под одной из перекладин высокого седеющего мужчину, на накидке которого было изображение спящего льва и розы — герба Кассана. И когда на шею ему накинули петлю, Дункан окаменел — это был герцог Яред. Вражеский солдат намеренно медленно затягивал петлю вокруг шеи старика.

Оцепенев от ужаса, Дункан смотрел, как накинули петли на всех остальных пленников, руки которых были связаны за спиной. Он видел, как Морган, Келсон и Арилан остановились в поле в нескольких сотнях ярдов от своего лагеря, развернув коней и застыв в изумлении. Конь Келсона вдруг захрипел и поднялся на дыбы.

Торжествующий вопль донесся со стороны неприятельских позиций, и тотчас ноги несчастных потеряли опору и сто человек повисли на перекладинах, уже мертвые.

Гневный ропот прошел по всему гвиннедскому войску, и ряды смешались; воздух сотрясали гневные возгласы. А затем одновременно произошло три события. Варин вдруг со сдавленным криком выхватил меч и пронзил им бок все еще улыбающегося лорда Торваля, только на мгновение опередив Дункана; гнев и решимость читались на лице последнего Мак-Лайна, только что видевшего своими глазами жестокую гибель отца.

Келсон, с побледневшими от ужаса губами, хлестнул мечущегося коня, направляя его к своим позициям и подавая Варину и Дункану отчаянные сигналы к отступлению.

Но Морган, после секундного колебания, развернул коня и, пришпорив его, пустился вдогонку за отступающими Ридоном и Лионелем, вскинув сверкающий, как молния, меч.

— Дерри! — кричал он на скаку, побелев от гнева и беспомощной ярости. За его спиной отряды королевских воинов рвались вперед, готовые мчаться в атаку, но Морган не видел этого; он снова и снова выкрикивал имя друга.